Russian
Afrikaans
Albanian
Arabic
Armenian
Azerbaijani
Basque
Belarusian
Bulgarian
Catalan
Chinese (Simplified)
Chinese (Traditional)
Croatian
Czech
Danish
Dutch
English
Estonian
Filipino
Finnish
French
Galician
Georgian
German
Greek
Haitian Creole
Hebrew
Hindi
Hungarian
Icelandic
Indonesian
Irish
Italian
Japanese
Korean
Latvian
Lithuanian
Macedonian
Malay
Maltese
Norwegian
Persian
Polish
Portuguese
Romanian
Serbian
Slovak
Slovenian
Spanish
Swahili
Swedish
Thai
Turkish
Ukrainian
Urdu
Vietnamese
Welsh
YiddishЧто такое приходская община? Как воспитывать в верующих ответственность за свой приход? Насколько в приходских общинах важна личность священника? Размышляет протоиерей Павел Великанов.
– Есть термин «захожане» – те, кто заходит в храм изредка поставить свечку, написать «записочку» и уйти. А как назвать тех, кто ежевоскресно молятся на Литургии, но совсем не участвуют в жизни прихода?
– Это – потенциальные прихожане, то есть те люди, которые находятся в плену традиций, установившихся в прежнее время, когда реальная приходская общинная жизнь была усечена.
Сейчас мы находимся на очень важном этапе нашей церковной истории, когда у верующих есть выбор: либо ощущать себя прихожанами в своих приходах, либо – сохранить нынешнюю хроническую болезнь новой духовной капитализации. Болезнь, когда человек воспринимает церковную жизнь исключительно как инструмент для удовлетворения пусть даже самых высоких, но все равно индивидуальных духовных потребностей.
Мирянин – это не монах, который давал обет подчинения своей воли игумену и братии монастыря, поэтому переходить из храма в храм воспрещения нет. Если только мирянин не является церковнослужителем: пономарь, певчая, свечница и т. д. Т. е. если человек несет в храме определенное послушание, то тогда на переход в другой храм он должен взять благословение настоятеля.
Если же человек просто ходит в храм на богослужение, то тогда он, конечно, может посещать и другой храм. Но здесь встает другой тонкий вопрос: насколько полезно ему это?
Часто в приходских храмах прихожане вместе со священником образуют нечто подобное семье. Семья – идеал жизни прихода. В приходе люди открываются друг другу, как и в семье, с различных сторон: и хороших, и плохих. Потому что мы все (люди) и хорошие, и плохие одновременно. В то же время мы друг для друга являемся своеобразным тестомесом, где тесто нашей души перемешивается таким образом, чтобы быть годным для испечения огнем благодати Святого Духа небесного хлеба. Для этого зачастую, как тесто, нас надо и потереть, и помять, и немного поприжать, чтобы (не побоюсь этого слова!) раздавить внутри нас гидру гордыни, избить её «младенца» о камень. Очистить от нее души и в терпении, смирении и братолюбии родить в ней с Божьей помощью святую любовь.
Маленькие дети так недолго – маленькие. Этот чистый взгляд, лишенный всякой критичности, полный восторга и доверия… Мама может быть толстой, неумытой с утра, уставшей, без маникюра, но в глазах малыша она – ангел, идеал и… Как страшно, что чаще всего эту Божественную, без преувеличения, любовь мама просто не видит, не имеет душевных сил, чтобы оценить, прочувствовать, понять свое самое большое и такое мимолетное счастье.
Еще тяжелее сознавать, что самые уязвимые в этом отношении – отцы. Молодые папы редко восприимчивы к нежной и тоненькой, как солнечный луч, бестелесной детской любви. Потрепать равнодушно по голове, укрыться от ребенка за толщей забот, перевалить на плечи раздраженной и обиженной супруги – ничего не дать…
Что ждет маленькое сердце от сердец своих родителей?
От отца – безусловной любви к маме: в этом главная гарантия существования семейного мира. Материнская уверенность в верности отца своих детей – это рай для семьи, мужество сыновей, красота дочерей, их внутренняя защищенность, достоинство.
Мальчику очень нужна отцовская ласка
Пятилетний сын приходит ко мне вечером, перед сном, когда мы уже вроде бы простились на ночь, обнялись, – чтобы еще раз поцеловать и заглянуть в глаза. Но если рядом папа, который уже вернулся с работы, то сначала он побежит к отцу. Папа – самый теплый и добрый человек в семье, для сына он незаменим, главный. Малыш может улечься папе на грудь, и отец станет гладить ребенка по голове. Мальчику очень нужна отцовская ласка. И больше всего на свете жаль, если поступил плохо и придется папе рассказать, расстроить его.
Человек – это Бог в грязи. Все «лувры» мира, собранные вместе – это кусочек грязи по сравнению с душой одного человека. Неважно, какой душой. Любой.
Человек любим Богом. Хотя существует огромное мироздание. Настолько сложное и красивое, что человек по сравнению с ним меньше вошки, меньше блохи, меньше молекулы. Человек – это ничто. Вроде бы. Но нет. За него кровь Христова пролита. А значит, он – бесценный и дорог Богу. Но когда Бог любит человека, Он не любит то, что в нём сейчас есть. Потому что иногда в этом всём любить-то, собственно, и нечего. Он любит ту скрытую красоту, которая есть в человеке.
Человек – (каждый) – как непрочитанная книга. Вполне написанная, но не прочитанная. И тем более, не экранизированная. Великий от невеликого отличается тем, что великий – «экранизированный», а невеликий – он канул в эту лету человеческой памяти.
«Человек – это то, что нужно преодолеть!» Слышали вы такую философскую сентенцию? Самая главная задача наша – это быть выше, чем человек. Человек постоянно преодолевает себя. Самое главное в преодолении себя – это борьба с внутренним несовершенством, любовь к Богу и стремление в другую жизнь.
«Надо бы в церковь сходить…» — думает человек, но в ежедневных заботах откладывает это на потом, особенно если не очень понимает, что делать в церкви и как себя вести. Кажется, что там внутри — какой-то другой мир, в котором человек со стороны сразу обращает на себя внимание. Конечно, церковь — это дом Божий, а для Бога нет посторонних. Но все же легче, когда понятно, какими могут быть первые шаги в храме. Рассказываем.
Шаг первый: Как зайти в храм впервые
По дороге с работы, во время прогулки, если просто проходите мимо — зайдите в храм на несколько минут. Можете полюбоваться интерьером, рассмотреть иконы, постоять или присесть на скамеечку. Иногда люди, приходя в церковь, сразу же ищут, где продают свечи и подают записки. Не спешите. Просто побудьте здесь. Даже если вы собирались к свечному ящику, не бегите к нему сразу.
Возможно, если вам тяжело и тревожно, этот короткий промежуток времени, просто проведенный в стенах храма, сможет стать для вас маленьким островком спокойствия. Может быть, наоборот, именно здесь вы ощутите что-то такое, что старались от себя спрятать, отбрасывали, о чем не хотели думать. А может быть, не почувствуете ничего — это тоже нормально. Но эти несколько минут в храме в любом случае будут полезной паузой в привычной суете.
«Я чувствую себя чужим в приходе. Богослужение заканчивается, люди расходятся, между собой общается только группа ”посвященных", остальные друг друга просто не знают» — такие жалобы можно услышать в среде православных христиан. В чем дело? Неужели в приходы, как говорилось в табличке над домом Винни-Пуха, посторонним вход запрещен? Как все же влиться в приход и найти свое место в нем? Как найти «свой» храм и обязательно ли бежать из того, где вам делают замечания?
На девять распространенных вопросов о приходе отвечает настоятель храма во имя святого благоверного князя Александра Невского при МГИМО протоиерей Игорь Фомин.
Приход — это семья. В каком плане? В том плане, что именно семья подготавливает человека для большой жизни. Так, мы живем с родителями, которые обязаны нас подготовить к каким-то свершениям, то есть дать путевку во взрослую жизнь, чтобы мы могли уверенно шагнуть в нее, ничего не боясь. И приход — он учит христианина жить в этом мире, ничего не боясь. Он дает человеку те знания, к которым тот стремится, и ту радость, которая естественно происходит от единения с близкими людьми, помогает ему врачевать недуги и немощи своей души.
И в эту семью человек приходит сам, сам проявляет активность и желание быть в ней и сам решает, какое место, какую нишу, если угодно, он будет там занимать. На каком-то этапе ему достаточно просто ходить на богослужения, а потом захочется чего-то большего — чем-то помочь, что-то новое узнать.
И тут не может быть никакого принуждения. Выбор всегда остается за человеком.
Какой сегодня должна быть христианская община? Строго такой, как в древние времена? Как сегодня создается община? Что делать, если она превращается в круг интересов для избранных? Рассказывает игумен Агафангел (Белых), настоятель Архиерейского подворья Свято-Николаевского собора в г. Валуйки (Валуйская и Алексеевская епархия), сотрудник Синодального миссионерского отдела, руководитель миссионерского стана «Спасский» в п. Тикси (республика Саха).
– Мне кажется, что сегодня в дискуссиях о том, что такое христианская община, иногда звучит неверная мысль: нужно вернуться в прошлое, стремиться построить общину так, как это было в ранней Церкви. Но Церковь – это живой организм, который растет, изменяется.
Сейчас, например, любая попытка совершить на приходе Русской Православной Церкви богослужение чином времен апостольских будет, отчасти, искусственным и театральным действием.
Ведь прошли столетия, богослужение сформировалось, обогатилось новыми элементами. «Христос вчера и днесь, Тойже и во веки»: содержание нашего упования неизменно, однако мы видим, что внешнее выражение нашей веры, язык нашей молитвы может изменяться в соответствии с эпохой, с национальной культурой и т. п. Несомненно, это касается и общинной жизни.
Душа – это то, без чего тело мертво. «Я движусь» – это душа, это не духовное действие. «Я почесал бороду, вытер глаз, высморкался» – это не духовное действие, это душевное действие.
А вот – «Я стою в карауле и мне хочется почесаться и высморкаться, но я сдерживаю себя – мне этого делать нельзя, потому что на меня смотрят», – это уже работа духа. Дух владычествует над телом.
Лошадь будет стоять под седоком – хоть под царем, хоть под конюхом. Она захочет храпеть – храпанет, захочет махнуть хвостом – махнет. И она не собирается сдерживаться. Зачем ей это? Она вполне естественна. В ней нет греха и нет добродетели. Она как есть, так и есть. Она – лошадь.
Человек имеет разные позывы по душе. Например, испугаться – это чисто душевная вещь. Допустим, идешь по улице, и вдруг рядом на стройке взорвался газовый баллон, и ты присел, – это твое душевное действие, не контролируемое духом. А вот когда люди идут в атаку, не сгибаясь и не кланяясь пулям (она свистит, а ты не кланяешься – такой был кодекс чести у офицеров до изобретения пулеметов) – то это уже духовная вещь.
Дух – это то, что владеет человеком помимо душевных реакций, помимо инстинктов, помимо всех наработанных или врожденных реакций на происходящее.
Дух – это то, что заставляет человека печалиться об иной жизни.
Душа печалится только тогда, когда чего-то не хватает для тела, когда есть бытийственная нехватка здешних вещей – тепла, еды, дружбы, общения.
А дух он печалиться тогда, когда здесь все есть, а для духа пищи нет.
Тело живет от души, душа питается от духа, а дух хочет к Богу.
Дух питается только Богом.
Протоиерей Андрей Ткачев.